Татьяна Гапонова: «Закон о донорстве крови — это закон не о деньгах и их экономии, а о безопасности пациентов»

Федеральный закон «О донорстве крови и ее компонентов», принятый в 2012 году и предполагающий безвозмездную сдачу крови донорами, вызвал неоднозначную реакцию в обществе. Не все доноры согласились с тем, что теперь им придется посещать пункты переливания крови бесплатно, а в некоторых регионах даже появились нормативно-правовые акты, сохранившие выплаты за донации крови. О принятом законе и о том, как он сказался на деятельности Гематологического научного центра (ГНЦ) Министерства здравоохранения РФ, рассказывает заместитель Генерального директора ГНЦ по трансфузиологии, заведующая отделом процессинга клеток крови и криоконсервирования, кандидат медицинских наук Татьяна Гапонова.

- Татьяна Владимировна, Федеральный закон «О донорстве крови и ее компонентов», принятый два года назад, вызвал большой резонанс в обществе. Даже безвозмездные доноры и люди, неравнодушные к проблеме донорства, задаются вопросом: зачем приняли такой закон? Доноров и так мало, что же нам жалко денег?

- Федеральный закон «О донорстве крови и ее компонентов» — это закон не о деньгах и их экономии, а о безопасности пациентов. Почему во всем мире донорство добровольное и безвозмездное? Потому что человек, который не заинтересован в сиюминутной денежной оплате, идет сдавать кровь по другим мотивам, которые у каждого свои. Кто-то делает это, потому что потом чувствует себя хорошо как физически, так и эмоционально. Кто-то делает это вместе с другом или для близкого друга, или для незнакомого человека, откликнувшись на призыв в Интернете. У каждого своя мотивация, но она не должна быть денежной.

Когда донорство было платным, была проблема с контингентом доноров. Кто приходил сдавать кровь? Люди не самого безопасного типа, с рискованным поведением, которые могут заразиться в том числе и вирусными инфекциями. Вирусные же инфекции в течение первого месяца после проникновения в организм никакими тестами не детектируются.

- То есть процедура по переливанию крови до сих пор не является безопасной?

- Гемологический стационар как никакой другой показывает, что такая опасность существует. К сожалению, донорская кровь до сих пор не является безопасной на все 100%. Мы это видим своими глазами, потому что такие больные лечатся долго, годами.

В ГНЦ утвержден протокол, согласно которому мы обследуем на все маркеры ВИЧ и маркеры вирусных гепатитов всех пациентов при каждой госпитализации, при каждой явке (в среднем ежемесячно, иногда чаще). Дело в том, что при переливании компонентов крови от множества доноров риск заражения вирусными инфекциями возрастает. И этот риск становится тем больше, чем больше количество доноров. На один курс лечения больного с острым миелобластным лейкозом необходимо 65 терапевтических доз тромбоцитов. И таких курсов пять только в индукции. А еще переливаются эритроциты, плазма.. Одна терапевтическая доза — 2,5 1011 клеток тромбоцитов — заготавливается методом афереза за один раз от одного донора, который сдает тромбоциты на аппарате автоматической сепарации. Для приготовления одной терапевтической дозы тромбоцитов из цельной крови потребуется примерно 6–12 доз. Когда одному больному переливается так много доз донорской крови, риски заражения увеличиваются, поэтому мы регулярно детектируем больных.

- У вас были случаи заражения людей?

- Да, и учитывая это, у нас была начата работа по определению остаточного риска трансфузионного инфицирования. К сожалению, он существует. Но опасность заражения существует и в развитых странах, где донорство давным-давно безвозмездное.

- Каков этот риск у нас, и каков он в западных странах?

- По нашим подсчетам, риск трансфузионного инфицирования у нас был на 3 порядка выше, чем в развитых странах Европы и Америки, где донорство безвозмездное.

На Западе доноры – это альтруистически настроенные люди, с активной гражданской позицией, которые хотят бескорыстно помочь ближнему, потратив на это свое время. Зачастую за донацию крови они не получают ни денег, ни отгулов.

Но даже там, где сдача крови – это в чистом виде волонтерство, есть остаточные риски. В развитых странах мира они составляют от 1 до 4 случаев на 10 000 человек, а у нас — 1000 случаев на 10 000. 10% —  это очень высокий показатель, но такие риски были до введения карантинизации плазмы. Два года назад был принят новый технический регламент, согласно которому вся плазма крови стала проходить карантин.

- Каковы, на Ваш взгляд, причины того, что риск заражения при переливании крови в России так высок?

- Прежде всего, «антиселекция» доноров не самого безопасного поведения при недостаточном лабораторном тестировании. Например, у нас до сих пор нет обязательной ПЦР-диагностики маркеров вирусной инфекции. Все это приводило к тому, что риск заражения пациентов был достаточно высок. Если пациент единожды попал в руки хирурга и ему в ходе операции проводилось переливание компонентов крови, то он не всегда свяжет с этим выявленный через год гепатит. Поэтому самый актуальный вопрос в трансфузиологии — это, конечно, вопрос безопасности.

- Что делается, чтобы минимизировать риски?

- В марте 2013 года в Гематологическом научном центре был открыт отдел вирусологической безопасности, в который входит скрининговая лаборатория, проводящая рутинное обследование крови доноров. Специалисты лаборатории проверяют кровь на большее число показателей, чем положено по техническому регламенту. Для всех инфекций у нас обязательна ПЦР-диагностика, ИФА-диагностика, а также проводится расширенный спектр исследований на гепатит B. Недовыявление гепатита В — это очень актуальный вопрос, поскольку существует очень много скрытых и стертых форм заболевания, когда человек и сам не знает, что переболел вирусным гепатитом. Вот почему так важны хорошее качество реактивов и тщательный лабораторный контроль.

Мы работает над уменьшением еще одного существенного риска — риска аллосенсибилизации. Когда переливается очень много крови от многих доноров, рано или поздно иммунная система пациента может перестать воспринимать новые клетки, то есть эти клетки перестают вызывать ожидаемый эффект. Неэффективность трансфузии потребует дополнительного увеличения ее объемов.

Есть пациенты, которым переливания проводятся всю жизнь. Для этой группы особенно важно, чтобы они не «уставали» от донорских лейкоцитов, и чтобы переливания были эффективными и безопасными. Но самый эффективный способ сделать кровь безопасной — это селекция доноров, поэтому так важно развитие безвозмездного донорства.

- Изменилось ли количество доноров после принятия нового закона о донорстве крови? Как удается привлечь людей к безвозмездной сдаче крови?

- В Гематологическом научном центре объемы заготовленной крови не изменились: количество доноров осталось примерно такое же, как год-два назад. С введением безвозмездного донорства изменился контингент , в связи с чем уменьшилось количество брака. Кроме того, был немного усовершенствован и технологический процесс и некоторые вопросы мы теперь снимаем еще до донации. Например, людям с положительным Келл-фактором крови нельзя сдавать эритроциты, но они хорошие доноры плазмы и тромбоцитов, поэтому их кровь уже не выбраковывается. Мы придерживаемся концепции бережного отношения к донорской крови и ее компонентам, поэтому вызываем доноров тех групп крови, которые нам нужны.

Для работы центра нужен стратегический запас крови и надежная трансфузиология, потому что наши больные нуждаются в значительно объеме крови. В день ГНЦ требуется столько же крови, сколько нужно в день всей Москве. Поэтому мы заинтересованы в стабильном донорском коллективе. Каждого донора мы знаем в лицо, каждому шлем поздравления с праздниками. Люди ценят эти знаки внимания.

За последние пять лет в сфере донорства в стране очень многое изменилось в позитивную сторону: переоборудованы все станции переливания крови, практически везде установлено новое оборудование, диагностическая аппаратура.

А в вопросе привлечения безвозмездных доноров все зависит от конкретного города, конкретного региона и местных организаторов здравоохранения. Если они работают с людьми, выделяют для этого необходимые ресурсы, то процесс идет. С донорами нужно общаться по-человечески, а не как с субстратом, от которого можно что-то получить. Только тогда может появиться донорский коллектив, который от души помогает, когда нужно и сколько нужно. Это на самом деле так.

Светлана Белостоцкая